Воскресенье, 05.05.2024, 12:58
Приветствую Вас Гость | RSS

Поиск

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Календарь

«  Май 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
  12345
6789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031

 

 

 

12.07.85

     Господь, видно, видя мои страдания, вразумил наше начальство сжалиться надо мной и послать меня снова на огороды. Тут мне все очень обрадовались. Правда, старшим уже быть не предлагают, но это и не моё призвание. По мне лучше работать, отвечая лишь за самого себя, нежели ходить, понукать всяких лентяев, а потом иметь бледный вид за их нерадивость перед корейцем Лёней.

     Что сказать о работе? Если посмотреть взглядом человека, попавшего из полнейшего безделья в полнейшую работу, то это, безусловно, мрак полнейший. Устаю сильно, но физичекая эта усталость не в пример приятнее, нежели тогдашняя усталость моральная. Нынче занимаемся прополкой арбузов. До появления самих плодов ещё очень далеко, которые бойко лезут из земли и даже уже пытаются выбрасывать чахлые жёлтые цветки. Встанешь в начале грядки, глянешь, и уже неохота ничего полоть. Впечатление полное, что конец грядки упирается в горизонт, во всяком случае, километр есть точно. Работаешь сначала с ожесточением, с целью одолеть эту “змею” одним махом, но её хладнокровие, жестокость и коварство настолько превосходят твой энтузиазм, что это чувствуется уже через каких-нибудь 60 метров. Хочется присесть, отдохнуть. Пополешь, пополешь и глянешь, уменьшилось ли расстояние. Фигушки!!! Остаётся скрипнуть зубами, снова прополоть метров пять и опять посмотреть. Конечно, это идиотизм, ибо какое значение имеют эти жалкие пять метров для километровой длины. Затем я вспомнил свой старый психологический ход: стал двигаться по грядке спиной вперёд. В итоге произошло очень важное изменение, вместо предстоящей работы видишь, сколько уже сделано. Это немного помогает. Как я уже писал, солнце здесь светит, не умолкая. Надоедает  это однообразие до того, что радуешься каждому маломальскому облачку, а тучке тем более, и надеешься, авось прольётся. Но проливается лишь в том случае, если всё небо затянуто. Но и тогда для того, чтобы пролился сколько-нибудь значительный дождик, необходим сильный ветер. И когда среди жары начинает, сперва слегка, дуть ветер, принося свежий озоновый воздух, затем, всё больше набирая силу, ветер приносит первые крупные и косые капли дождя,   а потом…. Впервые в жизни понял, что значит упиваться воздухом. Стоял в ХБ нараспашку, подставив грудь дождю. Опьянел прямо. Но затем ломанул такой шквал, что просто пришлось бежать с поля без оглядки под укрытие балаганчика.

 

17.07.85

     Как раз! Но твоё обращение, мамашка, к ребятам, которые должны были по твоему мнению забрать полблока сигарет, меня очень развеселило. Неужели ты до сих пор думаешь, что мои посылки после того, как я отслужил год, до сих пор вскрываются не мной. Вовсе нет! Высылать же на тётю Нину просто удобнее.

     Моя работа на огородах продолжается. Встретил земляка с “Варшавки”. Он служит тоже в Уч Арале, хотя ему ещё полгода придётся тянуть лямку после моего увольнения. Ходит за мной, раскрыв рот, и говорит комплименты. Лестно, конечно, это слышать, но постепенно и лесть начинает утомлять. Я всё же не женщина, которая без комплиментов уже начинает сомневаться в своей полноценности. Опять поставили старшим, только теперь уже на арбузах. А самый старший, - я имею в виду, по возрасту, - один узбек, 23-трёхлетний и до ужасти исполнительный. Словом, такой, каким и должон быть старшой. Я очень доволен, что нынче спрос с меня заметно поубавился. Работается легко и спокойно, только я иногда психую, если кто-нибудь через каждые десять метров начинает присаживаться на перекур. Хожу здесь в тапочках, расстёгнутый на все пуговицы; ни построений, ни дисциплины идиотской армейской тут нет и в помине. Все корейцы и “корейки”, как говорил дед Мишака, относятся ко мне благожелательно, даже душевно и не стесняются мне прямо об этом говорить. Опять таки, лестно, хоть и немного неудобно об этом писать. Собаки тоже любят меня. Стоит погладить одну, как тут же, откуда ни возьмись, подсовывает свою облезлую башку другая и рычит на первую, чтобы та не мешала. Кажется, какое там соображение, а туда же – ревнивые.

     Васька, повар-хлеборез, по мне скучает и, пользуясь оказией, хочет навестить меня сегодня, так что получается нечто, вроде родительского дня. А вчера, - никогда ещё здесь такого не видел, - полил, как из ведра, такой дождище, что не стыдно было бы и нашей средней полосе. Как обычно, работали в поле, немного хмурилось, но хмурость казахстанская обманчивая и бесплодная: потемнеет-потемнеет и разойдётся, подарив на прощанье две-три капли. Жара чувствовалась бы очень сильно, если бы не постоянный ветер, который, беспрепятственно разгуливая из конца в конец бескрайней степи, приятно освежает. Вот и вчера тёплый ветер дул-дул с запада, там же, на западе хмурилось, и вдруг, как в воду окунули, дохнул влажный и холодный воздух. Я-то, дурачок, хотел и дальше работать, но ребята, дольше меня наблюдавшие казахскую погоду, крикнули, что будет ливень, и пока не поздно, надо тикать в укрытие. И только мы собрались это сделать, как хлынул такой водопад, что в балаган мы вбежали вдрызг мокрые, и что портянки, что трусы выжимались так, будто их только что постирали. На ужин, когда ливень стих, я хотел пойти в одеяле, но корейцы, поражённые моей развязностью, потребовали, чтобы я немедленно переоделся в сухую одежду, которая была у ребят. Кстати, кормят тут очень хорошо и постоянно предлагают добавку, особенно, почему-то, мне. Может быть, у меня какой-то особенно голодный взгляд. Но мне корейцы объясняют, что я сильно похудел, да и рост у меня не маленький. Демьянова уха, словом. Я уже давно говорил, что моё удлинённое лицо очень выигрышное – постоянно предлагают поесть.

 

28.07.85

     Все конверты от жары или от влажности посклеились, и я, не заметив этого, вынужден был отказаться от использования за полной невозможностью. От вас писем я что-то не получаю, возможно, что они лежат в части. Мопассана “Милый друг” прочитал, русские народные сказки тоже, а других книг в этой части света нету. Занимаемся в свободное время тем, что играем на гитаре с новым другом, Вовиком-учаральцем. Очень забавный и весёлый парень. Выглядит лет на двадцать пять, но соображением вполне достоин своего восемнадцатилетия. В армии он, конечно же, ещё не служил, за что я его иногда в шутку называю “васек”. Смысл этого слова я же ему и объяснил, и он поначалу обижался, но после дополнительных разъяснений, теперь нам это в общении не мешает.

 

 

30.07.85

     Неожиданно пришлось расстаться в Вовиком, меня отправили на дальнее арбузное поле. Так всё быстро произошло, что я даже не успел с ним проститься. Впрочем, на мне теперь осталась в память о нём его куртка. Правда, она уже успела на мне треснуть, начиная с подмышки, по всевозможным швам и без швов. Зашивать эту страсть смысла нет, так как ума не приложу, с какого конца взяться за это дело. В последний день моего пребывания на луке привезли, мамашка, три твоих письма, так что теперь я спокоен.

     Ну и арбузики! Честное октябрятское, никогда не видел столько арбузов и дынь, а тем более, не грузил их ночи напролёт на машины. Вчера, например, с утра, “ранчика” собирали дыни под уже немилосердно палящим солнцем и насобирались до того, что в обед я уже собрался идти топиться. Благо, что этого сделать негде. Но худшее, оказывается, поджидало впереди. Скидывали арбузы в одну общую кучу, их непроглядное количество, и день уже подходил к закату, когда мы закончили. А затем…. Затем всю ночь грузили эти злосчастные арбузы на огромные трейлеры, которые прямо с нашего поля отправлялись в Северный Казахстан, в город Талды-Курган, и нам довелось не только проводить, но и встретить уже порядком надоевшее солнце на том же поле. Вышло так, что за вычетом четырёх часов мы, не переставая, работали сутки. Утром я почувствовал такую усталость, что еле ноги передвигал. Славик, тот самый “бич”, о котором я писал ещё весной, тоже вымотался, и, позавтракав, совершенно без аппетита, а лишь потому, что нужно, мы дружно завалились спать. Кстати, на завтрак была молочная вермишель по моему заказу. Молоко нам даёт одна казашка, у которой есть медаль “Мать-героиня”. У неё восемь детей. А на наше поле повадились по ночам заглядывать её коровы. Видно, почуяв, что арбузы, несомненно, вкуснее и питательнее полыни, что растёт повсеместно, они являются нашими постоянными ночными ворами, а заодно и кровными врагами Славика, поставленного охранять огород от этих безобидных, но прожорливых животных. Причём, их вредность состоит в том, что они, выбрав арбуз, надкусывают его, но не съедают целиком, а идут к следующему, то есть, не едят, а попросту портят товар. Если уж меня это раздражает, то, что говорить о Славике, который просто возненавидел этих, казалось бы, мирных и полезных животных. Так как свои вылазки коровы совершают по ночам, Славик спит чутко, но ещё более чутко спит приблудная собака Цыганка, которая, почуяв приближение коров, поднимает неистовый лай, призывая Славика на ночную охоту. Славик же, матерясь, вскакивает, долго прыгает на одной ноге, пытаясь засунуть вторую ногу в штанину, затем, не переставая поливать матом, под этот аккомпанемент скрывается вместе с Цыганкой во тьме в поисках коров, которые, заслышав его приближение, тихо смываются, оставив на поле боя с дюжину надкушенных арбузов. И так у них, у коров, устроено обоняние, что непостижимым образом они ухитряются выбирать самые спелые, самые красные арбузы, что уже окончательно доканывает незадачливого Славку. С горя он научил есть арбузы Цыганку, рассуждая, что если коровам можно, то почему собакам нельзя. Так что, если вы там, в Москве, захотите купить непременно-спелый и красный арбуз, не забудьте захватить с собой корову. Успех обеспечен.

 

03.08.85

     Первое письмо в моём двадцатом августе. Пора рассказать об истинных причинах моего внезапного переезда с нижнего лукового поля на арбузные поля в предгорье. А попал я сюда в результате разочарования во мне, как в руководителе и организаторе, того самого Лёни-корейца, который и является главным хозяином этих огородов. Итак, я даже рад, что нахожусь здесь, пока там идёт брожение и бардак. Этот Лёня приблизил к себе этого 23-хлетнего узбека-недоноска, идиота и труса, который ни хрена не желает работать, а только ходит возле согнувшихся в три погибели на грядке васьков и сотоварищей, в трусах, закатанных, что называется, “по самые бакенбарды”, такая жара. При этом он ужасно смахивает на самца павиана, расхаживающего возле своих самок, и выискивающего, какую из них удовлетворить. Мы с Олегом дали ему, по-моему, очень подходящую кличку: “Осеменитель”. Вот этого-то “осеменителя”, тупицу и тунеядца стал привечать Лёня. И вовсе не из-за того, что Лёня видит в нём ценного работника. Скорее всего, есть другие причины, о которых мы можем только догадываться, но явно неблаговидные. Каждый вечер Осеменитель получает за неведомые заслуги поощрение в виде стакана водки или спирта и живёт себе припеваючи, нимало не тревожась растущим раздражением и ненавистью по отношению к нему всех настоящих работников. Так что, при таком положении вещей, с моим отношением к лизоблюдству, я, как вы сами понимаете, попасть в фавор к Лёне не мог, да и не хотел. Тем более, при его характере властного и взбалмошного самодура. Что ж, люблю я свободу и вряд ли откажусь от неё в пользу чьих-то сомнительных милостей. Так что, сам того не подозревая, Лёня и предоставил мне ту свободу, которая мне необходима для полноценного труда и душевного равновесия. Пусть и пашем мы тут, как проклятые, на то, чтобы зимой в ресторанах под восторженные визги проституток, Лёня прикуривал от зажжённых десятирублёвок, и вообще, сорил заработанные нашим горбом деньгами направо и налево, всё равно такая жизнь приятнее прозябания в части.

     Вчера ночью, когда мушиная музыка низкого тона сменилась полу-ультразвуковым  разнобоем комариного хаоса, когда эти твари буквально облепляли все оголённые места, грузили мы арбузы и дыни. После того, как расправились с арбузами, я помчался на дынное поле, где мы днём подготовили две большие кучи дынь. Оттуда я начал свистеть, чтобы Славик в кромешной тьме показывал водителю куда ехать, так как фары не включают из-за конспирации, потому, что, оказывается, вся деятельность нашего корейца на совхозных полях носит просто таки уголовно-наказуемый характер. Вскоре на мой свист из темноты выросла махина машины, а перед ней, указывая дорогу и поминутно спотыкаясь об арбузы, цепляясь за траву и нещадно шлёпая себя по небритой роже, бежал Славка с расширенными глазами. Я показал ему направление объезда, и только машина тронулась, как во что-то упёрлась. Тут уж поневоле пришлось включить фары, и оказалось, что это и есть одна из дынных куч, а то, что я принял за дыни, оказалось лишь простой кучей травы, ведь мы накрывали арбузы и дыни от солнца их собственной ботвой, собирая её по всему полю в стожки. Славик принялся, было, горько причитать, что ему за это будет втык, но всё обошлось. А вчера корейцы возили Славика на Алаколь. Это озеро с морской водой. По этому случаю, он извлёк из чемодана свой голубой-голубой, неимоверно измятый и достающий до колен пиджак, натянул брюки и упросил меня временно поносить его изодранные тапки, а сам влез в мои солдатские шлёпанцы и уселся в машину. Ей Богу в этот момент он мне напомнил заштатного безработного без надежды найти работу. Зато, вернулся он довольный и счастливый и всё бахвалился, что мне, дескать, таких почестей не воздают. Но, во-первых, мне такие “почести” не нужны, а во-вторых, у меня всё впереди.

 

10.08.85

     Наконец-то, могу ответить, точнее, просто написать письмо. Вчера вечером ребята привезли мне и бандероль, и посылку, и, конечно, конверты, так мне необходимые.

     Теперь о направлении в театральный институт. Что я должен обещать начальству? Что, став великим артистом, я не обойду своей милостью и взрастившую меня часть? И когда просить,

Осенью или ближе к дембелю? Я тоже хочу в театральный, так как чувствую к этому тягу. Конечно, такие заявления, как это, всячески высмеиваются в журналах и газетах. Там приводятся всяческие напыщенные и фальшивые излияния типа: “Я не мыслю себе жизни вне стен театра”. Но, как бы там не было, я ощущаю постоянную потребность что-то вытворять, пускай даже и не по театральной части. А тут, на огородах вспомнил “Хорошее настроение” М. Жванецкого, это читал ещё Ярмольник. В точности не помнил, но рассказал ребятам. Им настолько понравилось, что попросили меня ещё что-нибудь почитать. Ну, я, вдохновлённый, рассказал им ещё “Нервные люди” М.Зощенко. Сейчас работаю (громко сказано) над маленьким рассказиком “За коромыслом”, попавшимся мне в журнале “Юность” за апрель 1976 г. Может, что-то выйдет. В непринуждённой обстановке, среди знакомых всё получается и проще и лучше. Сам чувствую, что очень часто попадаю “в точку”. Хоть каждый раз чувствую, что много наврал. А уж когда представишь себе зал, где находятся незнакомые тебе и не всегда доброжелательные, а, подчас и явно враждебные люди, такая оторопь охватывает, что уже заранее готов отказаться от такой карьеры. Тысячу раз была права Александра Михайловна, когда говорила о силе воли актёра. Вот именно, заставить себя думать по существу действия и текста, не обращая внимания на зрителя, а наоборот, заставить зрителя обращать внимание на себя. Но в одном, мне кажется, она заблуждается. Мне гораздо легче представить себе зрительный зал, наполненный добро - желательными людьми, пришедшими услышать и увидеть то, что их затрагивает и волнует так же, как и меня. Именно, поделиться со зрителем, а не “представить на суд” его. От этого выражения заранее веет словом “приговор”, и вместо равноправного диалога со зрителем получится трусливое заискивание, которое ничем хорошим ни для зрителей, ни, тем более, для актёра закончиться это не может. Есть выражение, что зрители – судьи. Но я бы назвал зрителя “пристрастным другом”. Ведь искусство, как лекарство замедленного действия, продолжает своё дело и после представления спектакля или фильма, если оно, конечно, по-настоящему способно волновать, а не просто развлекать. Если человек, буквально раскрыв рот, забыв, где он и кто он, завороженно смотрит на сцену, становясь как бы участником происходящего, и в его душу прямо, ничем не задерживаемое, входит искусство, а вместе с ним радость. Такое лично со мной происходило на спектакле Ленкома “Иванов” и в консерватории, когда я слушал Лунную сонату. Наверно, такое же состояние, только называемое религиозным экстазом, испытывает человек, искренно общающийся с Богом. Общее в том, что наступает состояние отрешенности от мира сего и очищения. В какой-то книге, помню, мальчик-пастух спрашивает своего деда.

     - Дед, а, дед! Что такое Бог?”

     - В Бога, как в человека, сидящего на небе, - отвечает дед, - я не верю. Но, вот ты спас сегодня котёнка от собаки. Это Бог. Утешил плачущую девочку. Это тоже Бог. Помогаешь мне, старому, пасти коров. И это Бог. Бог – это всё хорошее, что есть в нас. Все добрые чувства и поступки рождает в нас Бог. А всё дурное в нас – Диавол. Вот в такого Бога и в такого Диавола я верю.

     Когда я прочёл эти строки, я просто остолбенел. Мне показалось, что автор подслушал мои мысли. Даже стало немного неприятно, как бывает, когда кто-нибудь узнаёт то, что ты хотел бы скрыть. Но потом я подумал, что хорошо, когда есть люди, разделяющие твои мысли.

     Теперь о корейцах. Помимо Марата, который является главным на этом поле, есть тут кореец Саша 30-ти лет. Женат на русской, живёт в Алма-Ате. Очень хороший человек. Работать при нём – одно удовольствие. Он привёз маленький телевизор, который работает от машинного аккумулятора, и видно по нему, особенно московскую программу, очень хорошо. Смотрели тут фильм “Документ Р”, и очень он мне напомнил фильм “Рафферти”. Тоже из американской жизни, только Рафферти спасает свою шкуру, а Крис борется за судьбу своей Америки. Смотрелось очень увлекательно.

     Как я уже писал, у нас тут есть соседи. Раньше, когда их мать ещё не уехала, мы ежедневно относили им арбузы, а взамен брали молоко и айран (что-то, вроде простокваши). На сей предмет таскали с собой две трёхлитровые банки. А по утрам, в память о моей гражданской жизни, мать их готовили нам молочную вермишель. Прямо, как дома! Вот уж я наворачивал. С детства обожаю всяческие кашки-малашки. Однажды утром мы пошли, как обычно, за молоком. Встретили нас только сыновья, так как мать их уехала на неделю. Чувствовалось, что в её отсутствие они изнывают от безделья, не в силах мамы сообразить, чем себя занять. Мы свалили арбузы и дыни перед ними и уставились на них, а они на нас, не понимая, что мы от них хотим. Одному 23 года, другому – 16. Похожи друг на друга они были туповатой ухмылкой, которая одновременно роднила их с баранами.

     Отвлекусь. Однажды как-то проходил мимо стада баранов, и, мельком взглянув в его сторону, опешил. На меня с такой невыразимой наглостью, с таким презрительным вызовом глядел один баран, что мне ему, как человек человеку, захотелось немедленно дать в морду. Я уже двинулся, было с этим намерением в его сторону, но тотчас опомнился, что передо мной всего-навсего животное, просто баран, и спросу с него нет.

     Итак, два брата развели руками и признались, что молока у них нет, не доили. Затем мы попросили хотя бы литр. Они почесали в своих грязных головах, и вскоре нас можно было видеть возле кошары, где у них хранятся коровы. По дороге они осторожно стали выпытывать, умеет ли кто-нибудь из нас доить корову. Меня этот вопрос застал врасплох, зато сопровождавший меня узбек выразил немедленную готовность доить кого угодно, лишь бы было молоко. Я, хоть доить и не собирался, руки на всякий случай помыл. И вот, мы пришли в кошару, и молодой казах, косясь на задние увесистые коровьи копыта, подсел к вымени. Дёргал, дёргал, оросил несколькими капельками молока вёдрушко, на этом всё и закончилось. Хотел, было, узбек показать класс, но при виде него корова оборвала верёвку и убежала. Старший казах сказал, что он и сам бы подоил, а то мальчик боится, но вот незадача, весной он подрался и у него до сих пор болит рука. Тогда пришла мысль подоить хоть козу. Её поймали, а затем вы могли наблюдать такую картину: четыре лба доят козу, точнее, пытаются это сделать. Я держу за рога, молодой казах пробует дёргать за сосцы, старший сидит рядом и даёт идиотские советы, а узбек ловит то и дело убегающего козлёнка и суёт козе под нос, чтобы та не нервничала и скорее давала молоко. В итоге, результат тот же, что и с коровой. Зря только арбузы принесли!